В корпоративной коллекции ОАО «Белгазпромбанк» творчество художников Парижской школы, местом рождения которых была Беларусь, представлено достаточно широко. Имена и работы многих из них – Марка Шагала, Хаима Сутина, Осипа Цадкина – известны публике уже давно и хорошо. Искусство других всё ещё ждёт своего увлечённого и внимательного исследователя. Одним из таких художников является Яков Балглей. Уроженец Брест-Литовска, выпускник Одесского художественного училища, в 1911 году он переехал в Париж, пополнив ряды молодых и ещё никому не известных художников-иностранцев, мечтавших обрести в блистательной и свободной атмосфере французской столицы свой особенный путь в искусстве, добиться признания и славы.

Подобно многим другим живописцам-эмигрантам, в процессе творческой эволюции Балглей испытал заметное влияние европейского искусства рубежа XIX–XX веков – мастеров импрессионизма, постимпрессионизма, разных направлений художественного авангарда и, прежде всего, экспрессионизма с его повышенной, надрывной эмоциональностью, вселенским ощущением безысходности и драматизма бытия. Однако последовательно проследить этапы профессионального становления художника сложно: сохранившиеся до наших дней картины Якова Балглея 1910-х – начала 1920-х годов часто не датированы, а также относительно немногочисленны, поскольку художник нередко сам уничтожал свои работы, считая слабыми и несовершенными. К середине 1920-х годов Яков Балглей вступил в период творческой зрелости. Он, к сожалению, был недолгим – в 1934 году жизнь художника оборвалась. Кроме того, в течение этих последних десяти лет, в искусстве Якова Балглея произошёл кардинальный перелом: в конце 1920-х годов он решительно порывает с экспрессионистским мировоззрением, которое ранее определяло живописный и образный строй его произведений, уверенно двигаясь в сторону неоклассической живописи.

Этот последний этап в творчестве художника ярко представляет полотно «Девочка с красным бантом» из корпоративной коллекции ОАО «Белгазпромбанк». И хотя картина не датирована, ошибиться в периоде её создания невозможно. Светлая цветовая палитра, чувство умиротворённости и гармонии бытия, и даже некоторая лёгкая сентиментальность, наполняющие её, позволяют отнести произведение к концу 1920-х – началу 1930-х годов. Эту разительную перемену в искусстве Якова Балглея традиционно связывают с семейным благополучием художника и, в значительной степени, это действительно так. Счастливый брак, сопровождавшийся рождением двух дочерей, раскрыл перед живописцем ещё одну сторону жизни, – ту, где царят гармония и любовь.

Однако не следует забывать и об общих тенденциях развития европейского искусства этого времени, в эпицентре которого – Париже, Балглей жил и работал. Преодоление экспрессионизма и обращение Якова Балглея к неоклассике совпало с общим поворотом европейского искусства к новой фигуративности – различным формам реализма – от «новой вещественности» и «метафизической живописи» до сюрреализма. Желание вернуться к узнаваемым формам зачастую реализовывалось через возврат к традициям искусства классики или примитива, которые оцениваются как высокое культурное достояние. Проявившись в искусстве Западной Европы вскоре по окончании Первой мировой войны, эта тенденция сохранялась на протяжении всех 1930-х годов, что позволило исследователям говорить о своеобразном «стиле» искусства этого времени, который взял у авангарда принцип упрощения формы и соединил его с цитатами из великого наследия прошлого. Во Франции классические идеалы увлекли многих авангардных художников, вплоть до Пабло Пикассо. Не остался в стороне от них и Яков Балглей, о чём наглядно свидетельствует его «Девочка с красным бантом».

Девочка лет восьми с рыжеватыми волосами, заплетёнными в две трогательные косички, и украшенными приколотым красным бантом, в светлом праздничном платье с оборками, чинно сложив руки на коленях, позирует художнику. Выражение её лица серьёзно – она осознаёт важность момента: идёт процесс создания Картины, и со всей ответственностью относится к своей сопричастности к происходящему.

В подчёркнуто лирической трактовке образа девочки, в высветленной, словно обесцвеченной лучами яркого солнечного света цветовой палитре полотна, чувствуется обращение Балглея к «новой классике» – традициям живописи импрессионизма и, в первую очередь, к портретным образам Огюста Ренуара. В то время как умышленно упрощённая, «наивная» манера написания произведения, достигающая своей кульминации в изображении рук девочки, отсылает к искусству живописного примитива, к творчеству Анри Руссо. Используя приёмы импрессионизма и примитива, опираясь на них, Яков Балглей стремится к созданию живописного образа, чьё значение должно выйти за пределы конкретного пространства и времени, поскольку он принадлежит области вечного – искусству.